«Я очень боялась»: история матери, которая родила ребенка на 25 неделе беременности в Великобритании, а на реабилитацию приехала в Украину

Алеся, мать двух дочерей Каролины и Эвелины. Старшей Каролине уже 5 лет, ее мать рожала в Украине и без всяких проблем. Эвелине сейчас 2 года, она – преждевременно рожденная. Девочка появилась на свет в Великобритании, куда Алеся уехала из-за начала полномасштабного вторжения России, на 25 неделе беременности. Женщина поделилась опытом преждевременных родов, ужасами и оговорками, а также рассказала, почему решилась вернуться в Украину во время войны для реабилитации ребенка.

Видео дня

Рождение «ранней птички»

Я мама двух девочек. Каролина родилась в строк, а вот вторая дочь появилась на свет на 25 неделе беременности весом 718 граммов, когда мы находились под временной защитой в Великобритании, в 2022 году. Причиной преждевременных родов стало, скорее всего, сокращение шейки матки. Роды прогнозировали на 20-й неделе беременности, поэтому я 4 недели была на «сохранении» (это пребывание в комнате 5х5, где ходить можно только в уборную).

Эвелине сейчас 2 года, слава Богу, девочка, в принципе, здоровая, несмотря на все те трудности, через которые мы прошли.

После родов мы с дочкой пробыли в больнице на стационаре 4 месяца. Врачи и медсестры были рядом 24х7. Там мы даже отпраздновали своеобразный «юбилей» – 100 дней в больнице. Здесь были разные периоды, сложные и сверхсложные. Но мы через все это прошли. И, к счастью, в эти моменты рядом была моя мама, которая ухаживала за старшей дочерью.

Был этап первой реанимации новорожденной сразу же, когда она родилась. Второй этап – кислородное обеспечение, так как обычно такие детки нуждаются в дополнительном кислороде, ведь легкие еще недостаточно раскрыты. Но, благодаря Богу, мой ребенок начал дышать сразу же, что очень большой позитив, на искусственной вентиляции он находился всего 3 дня. И то лишь потому, чтобы ей было легче физически. Это очень важно для будущего ребенка, для его неврологического состояния. Затем вентиляцию сняли, оставили кислородную маску. Третье – это зондовое кормление ребенка, потому что ребенок еще не может сам сосать и добывать пищу.

Также был этап пребывания ребенка в специальной камере, чтобы поддерживать температурный режим, поскольку у преждевременно рожденных детей плохая терморегуляция тела и нужно, чтобы ребенок не переохлаждался.

Через некоторое время мы начали выходить без кислородной масочки из камеры, терморегуляция начала налаживаться. Меня учили кормить грудью и через зонд.

Когда врачи убедились в том, что ребенок в принципе в нормальном состоянии и я могу за ним ухаживать, нас выписали. Каждый день в больнице – это дополнительные расходы из бюджета, а мы и так пробыли там 4 месяца. Правда, еще двое суток со мной на связи круглосуточно были медсестры, если вдруг понадобится какая-нибудь помощь. Но после того нам назначили специалистов и осмотр педиатра был всего лишь раз в три месяца. Я считала, что этого недостаточно, и понимала, что нужно возвращаться в Украину, потому что здесь осмотр педиатра – ежемесячно и специалисты по реабилитации занимаются с ребенком гораздо чаще.

Возвращение домой

Когда мы вернулись в Украину, Эвелине было полных 11 месяцев и 8 корректированных. У преждевременно родившихся детей есть две даты. Календарная – с момента рождения, а вторая дата – момент, когда она должна была родиться. То есть по неврологическому развитию это был восьмимесячный ребенок, а по календарному – одиннадцатимесячный.

Вообще, процесс возвращения был непростым, ему предшествовала длительная легализация ребенка, так как рождение за границей – это не только физический процесс, но и юридическая волокита. Эвелине исполнилось полгода, когда все документы были готовы.

И плюс, я смотрела по состоянию здоровья ребенка, чтобы ребенок не был слишком маленьким, чтобы мы смогли с ним пережить длинное путешествие, потому что это и самолет, и изменение атмосферного давления. После консультации с врачами и медсестрами я убедилась, что это будет безопасно. Я решилась вернуться в Украину, несмотря на то, что у нас идет война.

Я была убеждена в том, что именно здесь смогу провести реабилитацию своего ребенка на том уровне, на котором мне хотелось – это будет в частном порядке или на государственном уровне.

И мои надежды сбылись. Эвелина находилась на зондовом питании, и я понимала, надо искать «лучших из лучших». Выбрали «Охматдет» – это больница, где аккумулируются лучшие специалисты, у них большой опыт выхаживания таких детей.

Со своей проблемой я сначала обратилась в поликлинику «Охматдета» – ребенок до сих пор находился на зондовом питании и прогресса не было. Нас направили на стационарное лечение, где мы могли полностью обследовать ребенка, чтобы понять, есть ли нюансы по здоровью. Да, они были связаны именно с пищеварительной системой. Также мы в «Охматдете» проходили курс физической реабилитации три-четыре раза в неделю. Ребенок хорошо развит физически, не было никаких последствий преждевременных родов. Думаю, большую роль сыграло то, что с ней занимались врачи.

Сейчас моя дочь – абсолютно нормально развитый ребенок для своего возраста. Она ходит, говорит. Единственное – остался нюанс с питанием, но я думаю, стоит немного подождать и все наладится полностью. Пищевой интерес у нее уже появляется.

Самое тяжелое – осознание, что ребенок родится преждевременно

Самым сложным были, вероятно, не периоды реанимации или реабилитации. Морально трудным было осознание того, что ребенок рождается преждевременно. Самый трудный период в моей жизни не тогда, когда ребенок родился, а сам процесс, когда мне на 22 неделе беременности сказали, что ребенок может родиться в любой момент. Осознание того, что если я рожу на 22 неделе, то могу потерять этого ребенка.

Когда я лежала на «сохранении», пришли гинеколог, психолог и педиатр-неонатолог и начали рассказывать о последствиях родов на 22 неделе беременности. Что ребенок в этот период имеет малые шансы на выживание, что нет нормальной техники для того, чтобы выхаживать таких детей. Что есть очень большие риски для меня как для мамы. Если рожать естественным путем, есть вероятность, что ребенок родится мертвым. Если через кесарево сечение – что мать истечет кровью. А жизнь матери – в приоритете, и врачи не могут рисковать. Начали мне рассказывать, что в случае рождения на 22 неделе есть два варианта: либо врачи пытаются реанимировать ребенка, либо дают родителям время на прощание с ребенком. То есть у родителей будет время провести церемонию прощания с ребенком.

Я очень боялась рожать на этом сроке и очень хотела, чтобы ребенок родился на 28 неделе, поскольку тогда есть большая вероятность, что кроха будет абсолютно здоровой.

И когда я родила на 25 неделе и мне сказали, что ребенок в принципе здоров, я была счастлива от того, что новая жизнь появилась в этом мире, что она задышала самостоятельно, что это девочка. Потому что шансов выжить у девочек на таком раннем сроке рождения гораздо больше, чем у мальчиков, что дочке помогут и все будет хорошо.

После первого месяца ее жизни я поняла, что опасность миновала, что, в принципе, ничего критического для нее уже нет. Но все равно, как мама, у которой ребенок родился преждевременно, страх я чувствовала. Я очень внимательно наблюдала за ребенком, за ее поведением.

Я убеждена, что у девочки, которая так рано родилась и так упорно боролась за жизнь, будет невероятное будущее, ее ждет счастливая судьба. И теперь я знаю точно, что главное верить в своего ребенка, верить в себя, не отчаиваться. Да, очень многое зависит от врачей, но вера в свои силы и своего ребенка также далеко не на последнем месте.

Кстати, имя Эвелине выбрал мой муж еще до ее рождения. Позже мы посмотрели, что оно означает «дыхание» и является очень символичным для преждевременно рожденного ребенка, ведь у таких деток большие проблемы именно с дыханием.